настоятель

133     Настоятель – протоиерей Валентин Алексеевич Матвеев.

Родился 26 января 1947 года в Тульской обл. В 1962-м году закончил 8 кл. и поступил в Московское художественное училище им. М. И. Калинина, на живописное отделение, которое с отличием закончил в 1967 году. Служил срочную службу в армии 2 года. С 1969 г. по 1976 –й работал в Тульском отделении художественного фонда РСФСР на должности художника творческой категории. С 1976-го по 1989 –й проходил послушания в Тульском кафедральном соборе: был на должности иконописца и реставратора, учился церковному пению на клиросе, был чтецом, звонарем, алтарником и старшим архиерейским иподиаконом. В 1988 году преосвященный Максим Архиепископ Тульский и Белевский совершил иподиаконскую хиротесию с правом ходить чрез Царские Врата и прикладываться ко Святому Престолу. 10 –го августа 1989 года недавно прибывший на Тульскую кафедру Митрополит Серапион Фадеев рукоположил меня во диакона к Кафедральному собору, а 21 ноября того же года – во пресвитера с возложением набедренника и фиолетовой камелавки. На Радоницу 1990 года Владыка возложил Наперстный Крест. 8 –го августа того же года получил назначение на должность настоятеля Свято-Троицкого храма села Бехово, что в Поленово (указ № 73 от 8 августа 1990 г.) Через год был назначен настоятелем Богородицерождественского храма села Велегож, без освобождения от обязанностей по первому храму. В 2002 –м году возведен в сан протоиерея, в 2007-м награжден палицей, в 2011-м — Патриаршей грамотой, в 2012 – м году – Крестом с украшениями. 6 июня 2017 г. закончил обучение в Тульской Духовной семинарии. Постановлением Ученого Совета присуждена квалификация «Специалист в области Православного Богословия».  В 2015 году присвоено звание «Почётный гражданин Заокского района». В 2018 году ко дню Святой Пасхи награжден правом служения Божественной Литургия с отверстыми Царскими вратами до » Иже херувимы…»

Из дипломной работы протоиерея Валентина Матвеева на тему «Художник и искусство, созидание и разрушение. На примере творчества М.В.Нестерова и И.Е.Репина.»

«Творчество – есть сложный и динамичный процесс, который в своей конечной непостижимости остается тайной, совершающейся внутри человеческой личности»[1].      Сотворив человека из земного состава (евр. — га арец), Всеблагий Господь наделил Свое создание способностью свободно воспринимать, ценить и восхищаться красотой и совершенством этого состава как в окружающем его мире, так и внутри себя самого. Благообразие внешнего мира есть экстериоризация внутреннего благолепия человеческой души, созданной по Образу Божию, и призванной Творцом к умному созерцанию Бога. Человек предстоит пред своим Творцом в открытости и незавершенности. Господь предлагает человеку сотворчество. «И сотворил Бог человека по Образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт.1:27-28). Господь поставил человека посредником между Небом и Землей, он (человек) причастен двум мирам: миру чувственно воспринимаемому и ощущаемому и миру умопостигаемому и созерцаемому. Двойственность человеческого существования предполагает свободу, дарованную Богом своему созданию как некий залог, используя который человек мог бы довести свою свободу до степени нравственного совершенства и полноты, в которых в наибольшей степени могла бы отразиться абсолютная свобода Бога.

У святителя Григория Богослова эта мысль выражена предельно точно: «Бог поставляет на земле иного ангела, из разных природ составленного поклонника…Зритель видимой твари, таинник твари умосозерцаемой, человек поставлен на грани двух миров. Своим телом человек принадлежит земле, но своим умом человек вышел за пределы материального мира и принадлежит миру умопостигаемому, духовному»[2]. Мир чувственно воспринимаемый – это мир реальный, как данный и очевидный, но ощущаемый человеком только в рамках его земного, биографического времени – мир уходящий. Мир умопостигаемый – это то же реальный и заданный мир, но ожидаемый и грядущий.

Свобода человеческой личности обретает смысл и оправдание только в том случае, если осуществляет возможность нравственной ориентации по отношению к этим двум мирам, ибо в каждый отдельный момент своей временной жизни и, в особенности в последний завершающий ее период, человек поставлен перед необходимостью нравственного выбора, который определяет судьбу человека в вечности. Загадка самоопределения личности является тем экзистенциальным корнем человеческой свободы, который способствует достижению и реализации личностью ценности ее бытия. От того, какой выбор сделает человек, и будет зависеть сущность его нравственного самоопределения.

Физический реальный мир, по учению Церкви, не является явным злом, но он таит в себе много соблазнительного для человека и может привести ко злу. Поэтому ориентация на ценности реального чувственного мира, «во зле лежащего» и погруженного в стихию гедонистических устремлений, ведет к духовному застою и падению, а выбор в пользу идеального мира эту тенденцию исключает.

Первозданному человеку (Адаму) была предоставлена возможность выбора для того именно, чтобы он мог, оценив дар Творца своего, утвердиться в свободе, в которой он был создан и в которой первоначально пребывал.  Человек должен был усвоить этот бесценный дар и, в безусловном послушании воле Божией и соблюдении заповеди о воздержании, пребывать в свободе, а право жить в раю стало бы и его личной заслугой. Без заповеди свобода не могла бы осуществиться и быть личной ценностью человека, но без свободы заповедь не имела бы смысла.

«Яко возвеличишася дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси» (Пс.103: 24).

Адам, вместо того, чтобы оценить райскую заповедь, признав в ней воспитательное значение, меру, необходимую для духовного совершенствования, воспринимает ее (заповедь), по научению диавола, как желание Бога сохранить и утвердить Свое первенство. И вот произошло непоправимое: первый человек не исполнил первую и единственную заповедь Божию, употребив свою свободу для достижения низших пожеланий вместо стремления к высшим духовным целям. Грех Адамова непослушания произвел первородное повреждение, которое явилось причиной того, что человеку стало свойственно сопротивляться вообще всем императивным нормам и Богоустановленным законам.

Священное Писание утверждает: «Возмездие за грех – смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем.» (Рим. 6, 23). Грех одного человека произвел смерть для всего последующего человечества. Адам, как бы, создал некую «копилку – вместилище», куда с того момента до сих дней стекают и скапливаются грехи всех живущих на земле разумных тварей, т.е. человеков. Поэтому призыв Первозданного к ответу перед Богом и Творцом своим представляется библейским прообразом ответственности всего человечества за любое сознательно и свободно допускаемое зло, каждым человеком совершаемое. В заповедях Божиих, обращенных к каждой личности, Господь напоминает об ответственности за свободный выбор, осуществляемый человеком в отношении нравственных ценностей, и в сфере межличностных отношений, и в стихии свободной творческой деятельности. В своем эсхатологическом значении нравственный выбор отдельного человека не ограничивается пределами его личностной инаковости. С христианской точки зрения сознание личной ответственности за любое зло, совершаемое в мире, достигает поистине вселенских масштабов, ибо весь мир и богозданная тварь по вине человека «стенает и мучится» (Рим. 8, 22).

Следовательно, актуальность выбранной темы данного исследования заключается в попытке сопоставить и оценить такие понятия как: искусство – и художник; и какое искусство является созидательным, а какое разрушительным; и что дало занятие искусством лично художнику с точки зрения приобретения им духовного опыта для достижения Царства Небесного. Эта тема видится весьма актуальной в связи с бытующим убеждением многих творческих деятелей в том, что их искусство самодостаточно и, что это и есть духовная жизнь.

Теоретико-методологической основой данного исследования является сопоставление творческой деятельности выдающихся деятелей отечественной живописи, авторитет которых не подлежит никакому сомнению. При определении источников особое внимание уделено подробному изучению творческих биографий и особо значимых моментов из жизни художников с использованием достоверных сведений, описанных в воспоминаниях современников, родственников, биографов, проверенных временем и цензурой.

Объектом исследования дипломной работы является сравнительный анализ творчества выдающихся художников конца 19-го, начала 20-го века: Ильи Ефимовича Репина и Михаила Васильевича Нестерова.

 Цель исследования – попытка богословского анализа результатов творческих поисков знаменитых художников с точки зрения пригодности их опыта для конечной цели – стяжания Царства Небесного.

Для достижения поставленной цели предполагалось решить следующие задачи:

1.Изучение творчества Ильи Ефимовича Репина;

  1. Изучение творчества Михаила Васильевича Нестерова;
  2. Сопоставление и критический анализ творчества этих авторов.

  Рабочая гипотеза данного исследования строится на желании помочь художникам, разобраться в сложнейшем вопросе: что такое искусство с точки зрения пользы для грядущей вечности, и какое искусство является спасительным для души и созидательным для окружающего мира, а какое — может явиться соблазном для людей и разрушительным для их душ.

  Структура построения дипломной работы выглядит следующим образом: введение, три главы, заключение, список используемой литературы и приложение.

  При выборе этой темы учитывалось понимание того, что уже многие и выдающиеся мыслители высказали свое отношение к светскому искусству в целом и их мнение известно широкой общественности.

ГЛАВА 1

          ЧТО ЕСТЬ ИСКУССТВО ВООБЩЕ И, В ТОМ ЧИСЛЕ, ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ, СВЯТООТЕЧЕСКОГО УЧЕНИЯ И АВТОРИТЕТНОГО МНЕНИЯ ПРАВОСЛАВНЫХ БОГОСЛОВОВ.

  Этимология или генезис слова искусство восходит к латинскому ARS, что означает мастерство. “Ars longa, vita brevis” (жизнь коротка, искусство вечно) —  говорили древние. «Бершит бара Эллогим ет гаш шамим, бе ет га-арец…» (Быт.1,1. Евр.) – вначале из ничего сотворил Бог небо и землю – повествует Бытописатель. Господь в Священном Писании называется Творцом, Всехудожником, Создателем, Всемудрецом, Устроителем. «Вся премудростию сотворил еси» (Пс. 103, 24) – исполнившись Духа Святаго, восклицает пророк Давид. Священное Писание, называя Господа Всехудожником, как бы поставляет Бога во главе всякого Богодухновенного творчества. Промыслительная воля Божия наделяет определенного человека талантом без его (человека) согласия, как в притче о талантах. (Мф.25;14-30) Это есть дар Божий. Человек очень часто начинает ощущать присутствие этого дара в самом раннем возрасте. Один бессознательно тянется, чуть ли не с самой колыбели, к карандашу, кисти и краскам; другой – к музыкальному инструменту; третий любит что-то мастерить и т.д.

Древние греки стремление к прекрасному и желание изобразить его считали показателем божественного в природе человека, неким художественным инстинктом, выражающимся в стремлении к гармонии и красоте. Искусство и культура – как способ ощутить связь со вселенной, имеют определенное космологическое значение. Очевидно, что искусство возникло раньше науки и многие столетия являлось одной из движущих сил развивающейся цивилизации, символическим способом донесения высших истин.

Аристотель, первым из мыслителей предпринявший попытку системного изучения искусства, в труде «Поэтика» (335 год. до н.э.), определяет искусство словом «мимезис» т.е. подражание. Он полагает, что любое искусство основано на подражании, которое доставляет человеку удовольствие. Но эстетическое удовольствие он видел не в мире идей (как мыслил Платон), а в познавательной деятельности человека, выражающейся в творческом отражении окружающей действительности. Однако, образно воспринимая и изображая увиденное, художник должен сохранять верность натуре, и всякое отступление должно быть художественно оправдано. «Мудрость в искусстве, — утверждает Аристотель, — мы признаем за теми, которые наиболее точны в своем искусстве. Например, Фидия мы признаем мудрым скульптором и Поликлета – мудрым ваятелем, выражая этим то, что мудрость есть ни что иное, как совершенство (добродетель) в искусстве»[1]. Из этой цитаты можно понять, что для Аристотеля, искусство не имеет самостоятельной ценности. Он говорит о мудрости (совершенстве) в искусстве, а истинная мудрость – это свойство Всесовершенного Бога.

Итак, искусство (по Аристотелю) – «есть ничто иное, как творческая способность, руководимая Подлинным Разумом» (Трактат «Этика»)[2]. Созерцательная деятельность разума, не преследующая никаких корыстно-практических целей, призвана через катарсис (очищение) души, освобождать личность от отрицательных страстей и способствовать формированию духовного облика человека.

Владимир Соловьев, продолжая эту мысль, в работе «Общий смысл искусства» пишет: «Красота есть только воплощение в чувственных формах того самого идеального содержания, которое до такого воплощения называется добром и истиною». И еще: «Красота нужна для исполнения добра в материальном мире, ибо только ею просветляется и укрощается недобрая тьма этого мира»[3].

Теперь самое время вспомнить, что одномоментно из ничего созданный Богом мир – есть, по мысли отцов, отражение и явление в мире Его Божественных свойств – Образ Бога, Его Священный Лик, по-гречески –икона. Отсюда следует: если богосозданный мир – есть Икона Бога, то и всякое истинное искусство должно быть иконоподобно.

Священник Павел Флоренский, крупнейший русский богослов начала 20–го века, понимал искусство как духовный процесс и называл его «Богоделанием» — (Феургией или Теургией – греч.). Искусство Богоделания понимается отцом Павлом как главная задача человеческой жизни, «как задача полного претворения действительности смыслом и полной реализации в действительности смысла»[4]. Икона – это воссоздание лика, Божьего Лика, исполняющего Собой все Им созданное и отражающего Ся в видимых образах и явлениях мира.

Естественное, непреодолимое желание изобразить Бога было свойственно человеку с незапамятных времен, то есть, всегда. Художники всех времен и народов реализовывали свое представление о Боге по-разному, но их всех объединяло одно общее стремление в попытке изобразить Божество с целью поклониться зримому Образу, незримо живущему в душе каждого человека.

Истинное же иконописание и иконопочитание начинается с Богоявления. Сам Господь наш Иисус Христос, Воплотившийся и Вочеловечившийся от Приснодевы Марии, зримым образом явил людям Свой Пречистый Лик, и не возбранил художнику, безуспешно пытавшемуся изобразить Его, но, напротив, приложил убрус (плат) к Своему Лицу и подал отпечатавшееся изображение изумленному художнику с благословением к Едесскому правителю Авгарю для исцеления его болезни.

Не трудно заметить в этом евангельском событии прямое указание Господа на предназначение искусства, на главное его содержание – способствовать исцелению души и тела от болезней телесных и душевных. Убрус с Образом Господа нашего Иисуса Христа явился миру, как священное Изображение, поставленное Самим Богом на грани видимого, реально осязаемого мира и мира невидимого, духовного. «Иконописец не создает образ, не сочиняет, не пишет изображение. Своей кистью он лишь снимает чешую, затянувшую наше духовное зрение, раздвигает занавес (или открывает окно), за которым стоит сам оригинал»[5], — размышляет отец Павел Флоренский. «И еще думается, — продолжает развивать эту мысль известный иконописец Г. И. Круг, —  Нерукотворный Образ Христов является не только источником священных изображений, но и образом, изливающим свет и освящающим и изображения, и искусство не церковное. Например, в первую очередь искусство портрета. В этом смысле икона в своем церковном богослужебном бытии не отделена от внешнего искусства, но подобна снеговой вершине, которая проливает ручьи в долину, наполняя её и сообщая всему жизнь. Есть и иная сокровенная связь иконы с внешней, нецерковной живописью. Икона зарождает в живописи, чуждой Церкви, совершенно подчас земной, таинственную жажду оцерковиться, изменить свою природу, и икона в этом случае является небесной закваской, от которой вскисает тесто»[6].

«Небесная закваска» — как это сравнение напоминает известную притчу о том, что есть Царство Небесное, чему можно уподобить Его (Мф.13:33). Закваска – это то, с чего начинается процесс вскисания, то есть, увеличения, умножения, распространения – это, по сути творческий процесс, совершающийся в человеческом обществе.  Но начало этого процесса – в Руках Божиих, ибо, «От Господа стопы человеку исправляются, и пути его восхощет зело» (Пс. 36:23). И паки сказано: «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии: аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий» (Пс. 126:1). «И зиждущии и стрегущии, — говорит Блаженный Феодорит Кипрский, — никто да не полагается на собственную силу, но да призывает Божию помощь. При ея содействии то и другое удобно, а когда Бог медлит подать помощь, тогда старание человеческое напрасно»[7].

Да, Господь благословляет всякого вступившего на путь созидания, но надо помнить, что это путь восхождения, а путь, ведущий в гору всегда связан с преодолением трудностей и препятствий. Именно поэтому Священное Писание предупреждает: «Чадо, аще приступаеши работати Господеви Богу, уготови душу твою во искушение: управи сердце твое, и потерпи. И не скор буди во время наведения: прилепися Ему, и не отступи, да возрастеши напоследок твой» (Сир. 2: 1-3). Предупреждая об искушениях, Премудрый одновременно указывает и на средства для достижения цели: во-первых, «управи сердце твое» (Сир.2:2), то есть сохрани в чистоте замысла сердце твое, выстрой правильно дела твои и приобрети добродетели, во избежание соблазна и падения. Во-вторых, «потерпи», что значит – постарайся терпением преодолеть изначальную удобопреклонность ко греху, сдерживая себя и направляя сердце свое к истине. В-третьих, «прилепися Ему (Богу) и не отступи» (Сир.2:3) – отдай Господу сердце твое, и все помыслы твои, и все желания твои, и будешь подобен кораблю, достигшему тихой гавани.

Казалось бы, все предельно ясно: всякое искусство, направленное на созидание, имеет Божественное происхождение, особенно, иконописание. Как же иначе? Возможно ли это оспорить? Оказывается, можно…Враг научил иконоборцев изощренной лести: Бог есть Дух, а дух не изобразим, поклонение Образу – есть идолопоклонство. Они ссылались на ветхозаветные заповеди: «Не сотвори себе кумира и никакого изображения того, что на небе верху, и что на земле внизу, и что на воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им» (Исх. 20:4-5)). Был еще один аргумент у противников иконопочитания. Здесь уместно послушать мнение историка: «В массах иконопочитание преломлялось иногда грубым и чувственным суеверием…Появился обычай брать иконы в восприемники детей, примешивать соскобленную с икон краску в Евхаристическое вино, Причастие класть на икону, чтобы «получить» Его из рук святых и т.д. Иными словами с иконопочитанием происходило то, что раньше происходило часто с культом святых и почитанием мощей. Возникнув на правильной христианской основе, как плод и раскрытие веры Церкви в Христа, — они слишком часто отрываются от этой основы, превращаются в нечто самодавлеющее, а, следовательно, ниспадают обратно в язычество»[8]. Стал явно намечаться «рост магических несуразностей в почитании священных предметов, грубое фетишизирование иконы»[9]. В 7-м веке еще до начала гонений Анастасий Синаит писал: «Многие думают, что крещение достаточно чтится тем, что кто, войдя в церковь, перецелует все иконы, не обращая внимание на Литургию и богослужение»[10]. Конечно, такая отчетливо наметившаяся тенденция подмена смыслов, не могла не вызвать обвинения в язычестве и идолопоклонстве.

Не маловажную роль в сложившейся ситуации имело и то обстоятельство, что христиане восточной части империи жили в непосредственном соседстве с мусульманскими народами, у которых шариатом строго запрещено изображение вообще всего живого. Имели место и политические мотивы: чрез иконоборство византийские императоры этого периода надеялись уничтожить одну из основных преград для сближения христиан с нехристианскими народами с целью присоединения этих народов к империи. К тому же просвещение в Византии в это время было не на таком уровне, как при императоре Юстиниане, и догматические тонкости стали не доступны большинству богословствующих умов. Еще одно обстоятельство послужило толчком к началу официального этапа гонений: после того, как император Лев 3-й встретился с малоазийскими епископами – Константином Николийским и Фомой Клавдопольским – противниками иконопочитания, в 726-м году, последовал императорский указ против почитания икон. Жестокие гонения на святые иконы и иконописцев, которые продолжались при сыне его и даже внуке уничтожили тысячи прекрасных икон, фресок, мозаик, изваяний святых, расписанных алтарей. Разгул безнаказанного вандализма нанес невосполнимый урон христианскому искусству и культуре в целом. В 754 году при поддержке императора Константина 5-го Копронима был созван иконоборческий собор, узаконивший иконоборческую ересь и гонение на святые иконы и иконописцев, особенно монашествующих.

Период разгула иконоборческой ереси продолжался более ста лет с некоторым ослаблением в период правления императоров: Константина 6-го Слепого, Ирины, Никифора 1-го, Ставракия и Михаила 2-го Рангаве.

Так долго продолжаться не могло. Наказание за отступление от истины должно было прекратиться. И Господь чрез соборный разум Вселенской Церкви возвестил миру истину о значении, величии и православном почитании святых Божиих икон.

После того, как Константинопольский патриарх Павел удалился в монастырь святого Флора, постригся в схиму и отрекся от патриаршества, по предложению Ирины, укрепившейся к тому времени во власти, патриархом был избран асикрит Тарасий (императорский секретарь). Теперь Ирина получила возможность осуществить свою мечту о созыве Освященного Собора. Но первая попытка 7 августа 786 года не удалась – иконоборцы использовали войска, которые ворвавшись во время чтения Священных текстов, угрозами вынудили прекратить работу Собора. Через год, после того, как императрица отослала сочувствующие иконоборцам войска на периферию империи, она беспрепятственно созвала Собор, который открылся 24 сентября 787 года в городе Никее.  Участников Собора съехалось, по разным оценкам, от 350-ти до 368-ми. Подписей под Деяниями было 308. После того, как были осуждены решения иконоборческого собора 754 года и произнесены анафемы на иконоборцев, был провозглашен Догмат о иконопочитании. На четвертое заседание папские легаты предложили внести в храм икону Спасителя.

Пред Отцами Собора стояла нелегкая задача – обосновать, объяснить и доказать на человеческом языке саму возможность изобразить невидимую духовную сущность иконы. И Святые Отцы на основе Предания Церкви, которое сохранило с первых веков благоговейное и бережное отношение ко всему, что напоминает о Господе, Его земной жизни, Его Пречистой Матери, Святых Апостолах, указали, что иконы – это естественная потребность человека зримо поклониться Тому, Кто незримо пребывает в сердце.  Взирая на икону, мы, как и чрез Священное Писание и Предание, не только узнаем о Боге, мы познаем Бога, а взирая на иконы святых угодников, мы вспоминаем их житие и научаемся подражать вере их. И, если, изображение на иконе неразлучно с Евангельским повествованием, то услышанное ухом человек может еще закрепить и через увиденное оком.

Благоговейное почитание и поклонение святыням известно с глубокой древности, но оно (почитание) не было обосновано и закреплено специальными церковными актами (законами).  Такой закон или догмат, в ключевой фразе которого, содержится мысль о том, что «честь, воздаваемая образу, преходит к первообразному, и поклоняющийся иконе поклоняется существу изображеннаго на ней»[11], выработали Святые Отцы Седьмого иже в Никее Вселенского Собора, и это явилось самой большой победой из всех побед, одержанных Соборным, непогрешимым разумом над множеством ересей, и именно эта победа была провозглашена торжеством православия.

[1] Аристотель. Поэтика. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http;// Philologos. narod.ru.classics/aristotel.poe.htm. (дата обращения 12.01.2016)

[5]Флоренский Павел, священник. Избранные труды по искусству. Иконостас. – М.: Изд-во «Изобразительное искусство», 1996. С.103.

[6]Круг Григорий, инок. Мысли об иконе. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://booksonline.com.ua/reniew.php?book=17098. (дата обращения 16.01.2016).

[7]Феодорит Кипрский, блаженный. Творения в 2-х томах. – М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2003-2004.

[8]Шмеман Александр, протопресвитер. Исторический путь Православия. —  М.: Паломник, 1993. С.248-249.

[9] Там же. С. 251.

[10] Анастасий Синаит, преп. Избранные творения. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://vcerkvi.ru/ikony/pravoslavnayaikona.html. (дата обращения 16.01.2016).

[11] Книга Правил Святых Апостол, Святых Соборов Вселенских и Поместных и Святых Отец. – М.: Изд-во «Русский хронограф», 2004. С.11.

 

 

Нестеров Михаил Васильевич » Юность Преподобного Сергия Радонежского»

 

Репин "Бурлаки на Волге"

Репин "Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года"

Репин Илья Ефимович   «Крестный ход в Курской губернии»

Репин Илья Ефимович. Крестный ход в Курской губернии

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *